Неточные совпадения
«Идиоты!» — думал Клим. Ему вспоминались безмолвные
слезы бабушки пред развалинами ее дома, вспоминались уличные сцены, драки мастеровых, буйства пьяных мужиков у дверей базарных трактиров на городской площади против гимназии и снова
слезы бабушки, сердито-насмешливые словечки Варавки о народе, пьяном, хитром и ленивом. Казалось даже, что после истории с Маргаритой все люди стали хуже: и богомольный, благообразный старик дворник Степан, и
молчаливая, толстая Феня, неутомимо пожиравшая все сладкое.
Он медленно ушел домой и две недели ходил убитый,
молчаливый, не заглядывал в студию, не видался с приятелями и бродил по уединенным улицам. Горе укладывалось,
слезы иссякли, острая боль затихла, и в голове только оставалась вибрация воздуха от свеч, тихое пение, расплывшееся от
слез лицо тетки и безмолвный, судорожный плач подруги…»
Знаете, детки коли
молчаливые да гордые, да
слезы долго перемогают в себе, да как вдруг прорвутся, если горе большое придет, так ведь не то что
слезы потекут-с, а брызнут, словно ручьи-с.
Гаев. Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой
молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь
слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Ни
слез, ни жалоб, ни упреков, а то
молчаливое горе, которое лежит в душевной глубине бесформенной тяжестью.
Он обернулся на ее зов и коротко, отрывисто вдохнул в себя воздух, точно ахнул: он никогда еще в жизни не встречал нигде, даже на картинах, такого прекрасного выражения нежности, скорби и женственного
молчаливого упрека, какое сейчас он видел в глазах Женьки, наполненных
слезами. Он присел на край кровати и порывисто обнял ее вокруг обнаженных смуглых рук.
За ним таким же способом
слез паломник Стуколов, потом
молчаливый купец Дюков, за ними два работника. Не вдруг прокашлялись наезжие гости, глотнувши дыма. Присев на полу, едва переводили они дух и протирали поневоле плакавшие глаза.
И видели они, что возле Настиной могилки, понурив голову и роняя
слезы, сидит дядя Никифор. То был уж не вечно пьяный, буйный, оборванный Микешка Волк, но тихий,
молчаливый горюн, каждый Божий день молившийся и плакавший над племянницыной могилой. Исхудал он, пожелтел, голову седина пробивать стала, но глаза у него были не прежние мутные — умом, тоской, благодушьем светились. Когда вокруг могилы стали набираться званые и незваные поминальщики, тихо отошел он в сторонку.
На его лицо набежала тень. Мне показалось, что крупные
слезы блеснули в глазах жонглера. Я не смел настаивать на откровенности, но, вероятно, мой взгляд был не настолько скромен, как мой язык. Его-то
молчаливой просьбе и уступил старый жонглер.
Молчаливое страдание его жены причиняло ему тоже адские муки. Ее исхудалое личико, большие грустные глаза, избегавшие его взгляда, доводили его до
слез. Он любил ее как сестру, как дочь, и каждый ее вздох больно отзывался в его сердце.
Твердой поступью взошла она на роковой помост. Простая одежда придавала еще больший блеск ее прелестям. Один из палачей сорвал с нее небольшую епанчу, покрывавшую грудь. Стыд и отчаяние овладели молодой женщиной. Смертельная бледность покрыла ее прелестное лицо.
Слезы хлынули градом из прекрасных глаз. Ее обнажили до пояса, ввиду любопытного, но
молчаливого народа.
«Простая одежда, — говорит очевидец, — придавала блеск ее прелестям. Один из палачей сорвал с нее небольшую епанчу, покрывавшую грудь ее; стыд и отчаяние овладели ею, смертельная бледность показалась на челе ее,
слезы полились ручьями. Вскоре обнажили ее до пояса ввиду любопытного,
молчаливого народа; тогда один из палачей нагнулся, между тем другой схватил ее руками, приподнял на спину своего товарища, наклонил ее голову, чтобы не задеть кнутом. После кнута ей отрезали часть языка».
В толпе движение. Некоторые потаенно уходят, не обмениваясь ни словом с остающимися, и уже свободнее становится в потемневшей церкви. Только около черного гроба безмолвно толкутся люди, крестятся, наклоняются к чему-то страшному, отвратительному и с страдальческими лицами отходят в сторону. Прощается с покойником вдова. Она уже верит, что он мертв, и запах слышит, — но замкнуты для
слез ее глаза, и нет голоса в ее гортани. И дети смотрят на нее — три пары
молчаливых глаз.